Ксанта, Бука, Фома и я - Страница 3

- Вот как! Ты, наверно, тоже мечтаешь стать геологом?

- Нет, я еще не решила, - серьезно сказала Ксанта. - Понимаете, очень трудно выбрать. Все кажется таким интересным. В первом классе мы с Марой моей лучшей подругой - хотели быть капитанами космических кораблей. Во втором - Мара вдруг захотела стать океанологом, чтобы работать на дне Тихого океана. И я тоже захотела. Но потом мы узнали, что там всегда темно, и, понимаете, мы раздумали. Теперь Мара хочет научиться сочинять красивую музыку, а я - я еще думаю... Может быть, я буду работать на такой станции, как эта, только побольше...

- Таких станций теперь не строят, девочка.

- Я знаю. Я думала про новые, которые строят сейчас, например в Гренландии...

"Так тебе и надо", - мысленно сказал я самому себе и накрепко прикусил язык.

- А может быть, поеду сажать леса в пустынях Африки, - продолжала Ксанта, - или буду перевоспитывать диких животных, делать их умными и добрыми. Как Фома...

- Что - как Фома?

- Ну, Фома - он тоже... Вы увидите, - Ксанта вдруг захлопала в ладоши. - Смотрите, смотрите, - закричала она, - вот они идут к нам вместе с Букой!

Я оглянулся. Через площадь неторопливо шествовали здоровенный лохматый ньюфаундленд и большой бурый медведь. Ньюфаундленд был размером с годовалого теленка, весь белый, с черными пятнами на широкой лобастой морде и на массивных лапах. Приближался он с необыкновенным достоинством, бесшумно и мягко ступая по каменным плитам. Косолапый, ростом чуть поменьше пса, трусил за ним вразвалочку, опустив черный нос к самой земле.

Я невольно попятился и потянул за собой удивленную Ксанту.

- Не бойтесь, - сказала девочка, осторожно высвобождая пальцы из моей руки, - Бука не кусается. А Фома - его перевоспитали, еще когда он был маленьким медвежонком. Он очень добрый и все понимает. Подходите, не стесняйтесь - продолжала она, обращаясь к псу и медведю, которые остановились в нескольких шагах от нас. - Бука, поздоровайся с... - Ксанта взглянула на меня. В ее взгляде были вопрос и легкое сомнение.

"Как она сейчас назовет меня? Неужели дедушкой?.. Если не назовет дедушкой, тогда, пожалуй, останусь тут", - загадал я, а ей быстро-сказал:

- Меня зовут Филипп.

- Иди, Бука, поздоровайся с дядей Филиппом.

Я вздохнул с облегчением. Все-таки дядя, а не дедушка...

Но в этот самый момент здоровенный Бука подошел ко мне вплотную, легко поднялся на задние лапы и, положив передние мне на плечи, лизнул теплым шершавым языком в нос и в губы.

- Пшел! - вырвалось у меня. Сгибаясь под тяжестью огромного пса, я поспешно заслонился локтем от его широкой добродушной морды. Бука мимоходом лизнул меня еще раз в правое ухо и, видимо решив, что достаточно полно проявил дружеские чувства, освободил из своих объятий. Он присел у ног Ксанты и, не сводя с меня круглых янтарных глаз, принялся энергично подметать мохнатым хвостом чистые розоватые плиты площади.

Очевидно, теперь настала очередь Фомы. Он заковылял ко мне, помаргивая маленькими темными глазками и поводя влажным черным носом.

- Ксанта, - жалобно сказал я - Бука еще куда ни шло... Но, право, никогда в жизни я не целовался с медведем, даже с перевоспитанным. Не кажется ли тебе, что нам с Фомой достаточно ограничиться дружеским рукопожатием?

- Пожалуйста, - согласилась Ксанта. - Фома, дай лапу дяде Филиппу. И помни, ты должен во всем слушаться его. Он теперь твой главный начальник.

Фома одобрительно проворчал что-то и, присев рядом с Букой, протянул мне тяжелую когтистую лапу. Я пожал ее с глубоким удовлетворением.

- Ну вот вы и познакомились, - сказала Ксанта. - Я очень, очень рада... Как дела, Фома? Как твое ночное дежурство?

- Уффф! - сказал Фома и принялся тереться широкой коричнево-бурой головой о комбинезон девочки.

- Понимаю, - кивнула Ксанта. - Тебя опять обижали белки? Знаете, дядя Филипп, вам придется что-то придумать. Белки не дают покоя Фоме. Они кидают в него вылущенными кедровыми шишками. Шишки застревают в его косматой шерсти и очень мешают. Вот смотрите, сколько на нем шишек.

- Можно приспособить какого-нибудь кибера. Он будет вычесывать Фому, если Фома, конечно, позволит.

- Позволит, позволит! - закричала Ксанта. - Правда, Фома?

- Уфф! - сказал медведь, иронически поглядывая на меня.

- Вот видите... Фома знает, что для него полезно. А белок надо еще раз предупредить. Они ужасно непослушные. Некоторые даже прибегают в главную диспетчерскую и сорят там орехами.

- Ну, такое безобразие им придется прекратить, - решительно сказал я.

- Вот именно, - согласилась Ксанта. - Я знаю, - добавила она, - у вас с Фомой теперь будет полный порядок.

Потом мы вчетвером отправились осматривать геотермическую станцию. Ксанта показывала мне различные механизмы и объясняла их назначение. Фома кивал тяжелой коричнево-бурой головой, помаргивал маленькими глазками, время от времени одобрительно ворчал. Один Бука держался сдержанно. Он шел позади, опустив хвост, часто зевал, широко раскрывая розовую пасть. Он явно скучал. По-моему, он не любил техники.

Сначала мы пошли к буровым скважинам. Когда я бродил до городу один, я их не нашел. И немудрено... Ведь я искал торчащие из земли трубы с тяжелыми вентилями, как на фотографиях отца. Теперь скважины находились внутри красивых прозрачных башен. Башни были сделаны из стекла и металла и напоминали замок спящей красавицы. К каждой башне вели посыпанные песком, обрамленные цветами дорожки. А над прозрачными стрельчатыми крышами тихо покачивали темными мохнатыми лапами кедры. На кедрах целыми семьями жили неприятели Фомы - маленькие, легкомысленные, рыжевато-серые белки. Они и в нас пробовали кидать шишками. Только не попадали.