Ксанта, Бука, Фома и я - Страница 2

- Слышал кое-что... Так, значит, ты одна пришла сюда за семь километров?

- И совсем не одна, а с Букой.

- С Букой? Не вижу... И потом, кто он, этот Бука?

- Бука - мой друг. Он - американец. Прадедушка привез его с Алеутских островов, когда я была маленькой. Тогда и Бука был совсем крошечный. Он помещался в рукавичке. А сейчас, о-о... Сейчас, если он встанет на задние лапы, он будет выше вас.

- А, вот что! Понимаю... Однако это нехорошо с его стороны, оставлять тебя одну в таком пустынном месте.

- Он совсем не виноват. Я разрешила ему проведать Фому. Я здесь сегодня дежурная.

- Дежурная? Где же ты дежуришь?

- Здесь, на электростанции. Мы всем интернатом взяли над ней шефство до вашего приезда. Надо же, чтобы кто-нибудь присматривал за киберами. Мы передадим вам все в полном порядке. А потом будем вам помогать.

- Гм... Видишь ли, Ксанта... Впрочем, мы еще потолкуем об этом, чуть позже. Ведь мне надо хорошо подумать, все взвесить...

- Вы, наверно, уже подумали, когда летели.

- Ну, это было очень быстро. Из Петропавловска сюда всего полчаса полета. Скажи мне лучше, а что этот Фома - он постоянно живет тут?

- Да, он тут за главного сторожа, чтобы не приходили волки и дикие кабаны.

- Интересно! Неужели тут еще сохранились волки?

- Конечно. Они живут вон там - за Курильским озером. Там у них свой заповедник. Но они приходили сюда, и выли, и портили цветы. Теперь Фома их не пускает.

- Гм... Слушай, Ксанта, а почему бы этого Фому не назначить тут управляющим? Вот не знал, что он постоянно живет тут!

Ксанта внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде мелькнуло что-то похожее на сомнение, - не шучу ли? Однако она сказала очень серьезно:

- Я думаю - Фома не справится. Нет, вы больше подходите...

- Спасибо... Пойдем все-таки к Фоме, поговорим с ним.

- Пойдемте, - тоненьким голоском сказала Ксанта.

Она повела меня по узкой, посыпанной красноватым песком дорожке в глубь поселка. Вокруг рыжевато-огненным ковром горели цветы - осенние цветы Камчатки: астры, хризантемы, георгины, сальвии. Густая поросль цветов почти в рост Ксанты. Девочка уверенно вела меня сквозь этот пестрый живой лабиринт. Мы обогнули одно здание, потом другое, наискось пересекли широкую поляну - цветник. Над нами была тайга в ярком осеннем уборе бледно-зеленые, почти прозрачные лиственницы, огромные мохнатые кедры, оранжевые березы, золотистые тополя, ярко-красные осины. А вокруг - буйный ковер осенних цветов, аккуратные, посыпанные песком дорожки, разноцветные домики поселка.

Местами кроны деревьев расступались, и высоко в бледно-голубом небе - в полдень ветер угнал тучи - блестели нити проводов, подвешенные на высоких ажурных мачтах. Лучи неяркого солнца пробивались сквозь осеннюю листву и заставляли вспыхивать цветными огоньками зеленые и розовые стекла на верандах. Было очень тихо. Лишь чуть слышно шелестели опавшие листья под легкими шагами Ксанты. Пахло осенним лесом. Это был удивительный запах горьковатой свежести, прелых листьев, грибов и хвои и еще чего-то, почти неуловимого, но странно знакомого и волнующего...

Мы все шли и шли. И мне уже начало казаться, что нет никакой Паужетки, нет старой геотермальной станции. Я в заповедном сказочном лесу своего детства. Маленькая лесная фея ведет меня куда-то... Не все ли равно, куда... Сейчас мы повстречаем доброго волшебника и начнутся чудеса...

Волшебника мы не встретили, но чудеса начались сразу, как только мы с Ксантой очутились на небольшой площади, расположенной, вероятно, в самом центре поселка. Площадь была вымощена квадратными плитами розоватого туфа. Плиты не прилегали плотно одна к другой, и между ними всюду пробивался ярко-зеленый мох. Это был удивительный геометрический узор, сотканный из сетки живой зелени и квадратов теплого розового камня. Посреди площади круглый бассейн, выложенный красноватым мрамором. Раньше тут был фонтан, но теперь он не действовал, и бассейн был пуст. За фонтаном поднимался памятник из серого гранита: худощавая, чуть сутулая фигура в широкополой шляпе и высоких сапогах, узкое лицо с бородкой клинышком, в левой руке геологический молоток. Я сразу узнал его. Я видел его живым на старинных фотографиях. В прошлом веке его называли "отцом вулканологии", созданной им науки о действующих вулканах. Конечно, он завоевал право стоять тут - в поселке вулканологов, у подножия вулкана, который он заставил служить людям. Но теперь... Разве не ирония судьбы - вечно стоять в покинутом людьми селении. Что говорит случайным посетителям этих мест его имя, высеченное на полированном граните?

- Знаешь ли, кто это? - тихо спросил я Ксанту.

Девочка подняла на меня удивленные глаза:

- Конечно. Это мой прапрапрадедушка. Папа говорил, что он, - Ксанта указала на памятник, - первым стал изучать камчатские вулканы. И он уговорил своих ровесников построить здесь поселок и вулканическую электростанцию.

- Ого, - сказал я. Я чувствовал, что должен был что-нибудь сказать.

- Каждый день мы приносим свежие цветы к подножию его памятника, продолжала Ксанта. - Мама рассказывала, что прапрапрадедушка очень любил цветы.

- Так значит, твои папа и мама тоже живут в поселке у моря?

- Что вы! В поселке у моря живут только дети, ну и, конечно, наши воспитатели и наставники. Серебристый Лебедь - детский поселок. А моя мама работает в Петропавловске. Она геолог, как и прапрапрадедушка. Папа - тоже геолог. Но сейчас он в командировке, там, - Ксанта подняла пальчик вверх. - Вечером будет видно, я вам покажу. Он на Луне. Изучает там вулканы. Он обещал мне привезти оттуда лунные камни.